Кевин Лаланд: отрастил бороду? Спасаюсь от холода

Как самочувствие?

- Хорошее. На сто процентов.

После матча с «Магниткой» ты сказал, что своими действиями доволен...

- Ну да – учитывая, что это мой первый поединок за три месяца. Ощущение, будто сезон только начинается. Можно провести сто или двести тренировок, но играть – это совсем другое. Для ребят-то чемпионат действительно в разгаре, и влиться в команду не так просто. Моя статистика в поединке с Магнитогорском выглядела не лучшим образом. Но в целом чувствовал себя на льду хорошо, в том числе физически. Не возникло проблем и с концентрацией.

И морально ощущаешь себя лучше?

- Конечно, здорово вновь влиться в коллектив. Два месяца сидел дома, из-за головных болей не мог даже смотреть матчи. Вообще не чувствовал, что являюсь частью команды. А ведь старательно готовился к сезону, хотел помочь «Динамо» и сборной. В начале сентября был готов хорошо, и случившееся затем сильно выбило из колеи. К счастью, все уже позади. Теперь думаю о том, как помочь коллективу.

Помнишь, как получил травму?

- Позже смотрел эпизод на видео. Выглядело не очень – но такое в хоккее бывает. Датчанин налетел на меня, как Супермен. Но даже не осталось в памяти, ударилась ли моя голова о штангу или о лед...

Как довел ту встречу до конца?

- Не знаю. Видимо, на адреналине. На все сто себя не чувствовал, тем не менее было ощущение, что могу играть. Порой терял концентрацию, однако старался, как мог.

Детали игры не забыл?

- Хм, даже не назову счет. Хотя не очень-то помню и подробности недавнего поединка с Магнитогорском. Дело не в сотрясении – просто матчей много...

Игорь Рачковский говорил, что ты даже не помнил, как начался матч с поляками...

- Честно говоря, это правда. Утром приехал на арену – команда не тренировалась, но требовалось быть на месте. Чувствовал: со мной что-то не так. Но не думал, что будет совсем плохо. А когда вышел на лед и поединок начался, возникло ощущение, будто я вообще не понимал, где нахожусь и что делаю. Помню первую шайбу поляков, но вторую – совершенно нет. В итоге понял, что надо меняться.

Ты мог вообще отказаться играть.

- Меня никто не заставлял выходить на лед. Сам захотел, ведь речь шла о важнейшем турнире в истории белорусского хоккея за последнее время. Порой даже с травмой надо стараться помочь команде. Но в ходе матча понял, что не способен. Тогда и попросил замену.

И куда направился?

- В раздевалку, а затем в кабинет доктора. Пробыл там пару часов. Оставшуюся часть встречи не смотрел. А в ходе решающей игры со Словенией оставался в отеле. Но во время третьего периода взял такси и приехал на арену. Хотел узнать счет, справиться о делах сборной. Пошел опять же к нашему врачу и из его кабинета наблюдал за концовкой встречи.

Как тебе игра Карнаухова?

- Ну, я не видел всего. Но он испытывал большое давление, оказался в воротах в непростой ситуации. Справился вполне профессионально – для Михаила это хороший знак. Пусть даже сборная уступила.

Что именно тебя беспокоило после сотрясения?

- Головные боли, тошнота, проблемы со зрением. Раздражали слишком яркий свет или чересчур громкие звуки... Надо самому подобное испытать, чтобы понять. Эти симптомы беспокоили около полутора месяцев.

В обычной жизни они мешали?

- Я просто много спал. По шестнадцать-восемнадцать часов в сутки. Было очень скучно. У меня и раньше случались сотрясения. Но это – самое серьезное.

Неудача в олимпийской квалификации сильно огорчила?

- Это был удар. Мы же последние четыре года только и говорили об этом турнире. Команда желала попасть на Игры и много работала. А в итоге все решилось в серии буллитов. Что ж, надо извлечь урок и двигаться дальше.

Продолжишь выступать за сборную?

- Намереваюсь. Я получил белорусский паспорт не только из-за Олимпиады, хотя она стала бы бонусом. Но есть и чемпионаты мира. Хотим вновь пробиться в четвертьфинал. Сейчас, думаю, сыграю за команду на турнире в Швейцарии. Хотя с Дэйвом Льюисом еще не говорил.

Кто тебя поддерживал во время простоя?

- Все понемногу. Одноклубники и тренеры порой интересовались, как дела. Моя девушка дважды приезжала в Минск, помогала справиться с хозяйством. А еще завел собаку – коротал время в ее компании, чтобы не сойти с ума.

Кто-то из команды тебя навещал?

- Нет. У ребят же плотный график, игры фактически через день. А я чувствовал себя неважно, много спал. В такой ситуации лучше просто отдохнуть.

Как ты восстанавливался?

- Первые шесть недель нельзя было делать ничего, чтобы не ухудшить состояние. Но, когда чувствовал себя хорошо, начал понемногу ездить на велосипеде, выполнять какие-то упражнения. На неделю становилось хуже, затем на пару дней лучше. И опять: неделю плохо – но уже три дня лучше. То есть постепенно ощущался прогресс. В конце концов смог заниматься на льду. Яри Каарела здорово помог. Но процесс был долгим.

Тебя вывели из списка травмированных, а затем опять включили в него...

- В какой-то момент возникло ощущение, что могу играть. Тренировался со сборной перед ее отлетом в Словению. Думал, уже готов, но опять наступило ухудшение...

Чем еще занимался во время вынужденной паузы?

- Да ничем... Готовил дома еду. Когда мог – смотрел фильмы. Тоска... Морально было очень тяжело.

Что скажешь о выступлении «Динамо» в КХЛ?

- Не хватает стабильности. Но так у каждой команды. Хороший коллектив тем и отличается, что в трудные время игроки не начинают обвинять друг друга. Многие забывают, что наш состав сильно обновился. В одночасье результата не добьешься. Да и травм хватало.

На Бена Скривенса в твое отсутствие выпала колоссальная нагрузка. Вратарю тяжело проводить много матчей без замен?

- Да это лучшее, что может быть! Голкипер как раз и стремится выступать в каждой встрече. Хотя выходить на лед в 34-35 поединках кряду, как Бен, действительно нелегко. Надо сохранять стабильность, не падать духом, когда команда попадает в черную полосу. Но играть хочется всегда. Я бы с радостью провел все матчи сезона без замен. А Скривенс проявил себя молодцом.

На старте сезона Бена порой критиковали за рискованную манеру выкатываться из ворот. Обсуждал это с ним?

- Скривенс любит быть активным, играть клюшкой... Вратарю так действовать непросто. Но если умеет – любой защитник подтвердит, что это серьезная подмога. В начале сезона, возможно, мешало недопонимание между Беном и обороной. Защитники не привыкли, что голкипер активно выходит из своих владений. Но потом поняли, что им это только в помощь.

Ты отрастил стильную бороду...

- Ха, спасаюсь от минского холода. А вообще она у меня была в конце прошлого сезона, но перед возвращением в Канаду побрился. Моя подруга сказала, что зря – лучше бы оставил. Вот и отрастил заново за лето. Мама терпеть не может бороду, но мнение девушки, пожалуй, нынче важнее.

Раньше ты говорил, что твое сердце свободно. Когда ситуация изменилась?

- В Канаде я участвую в делах компании, производящей одежду. Каждое Рождество она проводит благотоворительную акцию. И Эйприл, так зовут девушку, там присутствовала. Я обратил внимание, что она была на многих фотографиях, а раньше ее там никогда не видел. Расспросил друзей, а потом сам связался с ней. Пару месяцев переписывались. После сезона приехал домой, и начали встречаться. Эйприл – американка, но живет на границе с Канадой.

Сложно поддерживать отношения на расстоянии?

- Немного да. Но как уж есть. У подруги двое детей и работа – она не может все бросить и переехать сюда жить. Просто навещает меня, когда есть время.

Некоторых мужчин наличие детей у девушки отпугивает. Но это явно не про тебя?

- Нет. Я полюбил Эйприл, а не ее прошлое. У каждого из нас своя история. Моя подруга долго была с другим человеком, у них родились дети. Для меня это не проблема. Не стремлюсь заменять настоящего отца, но охотно играю и общаюсь с ребятишками. Было бы здорово, если бы они приехали в ходе сезона в Минск. А пока Эйприл собирается в Давос, где «Динамо» примет участие в Кубке Шпенглера.

Летом ты был на свадьбе Ларса Хаугена. Как впечатления?

- Мне понравилось. Впервые побывал в Осло. Ларс – один из лучших моих друзей. Я неплохо знаком с его отцом и братом и был рад повидать их вновь. Сам Хауген выглядел очень счастливым. Для меня это честь – быть приглашенным на торжество. Не знаю, звал ли он кого-то еще из динамовцев, но на свадьбе никого из них больше не было.

Как вы с Ларсом так подружились, будучи конкурентами?

- Соперничество – только на льду. В жизни мы о хоккее почти не говорили. Часто ходили друг к другу в гости, резались в компьютерные игры... Забавно, но на протяжении карьеры я легче всего из партнеров сходился именно с вратарями. Так было уже в юниорском хоккее. Никогда не боялся заводить дружбу с коллегами. Мы должны помогать друг другу.

После ухода Лингле и Крайчека ты – самый «долгоиграющий» иностранец в «Динамо»...

- Не забывай: я же белорус! А вообще да, уже почти ветеран. Не скрываю, что Минск стал для меня вторым домом. Испытываю гордость, надевая форму «зубров» в каждой матче.

2016-й скоро закончится. Для тебя он был не лучшим?

- Ну почему? Кое-чего добился – имею в виду не только хоккей, но и личную жизнь. Ведь с Эйприл мы познакомились в уходящем году. А вообще моя цель – постоянно расти и становиться лучше как личность. Горжусь своей благотворительной деятельностью в Канаде. В Оттаве заселился в новую квартиру. Родные все, к счастью, здоровы. Так что позитива достаточно.

Нынешний Кевин Лаланд как человек сильно отличается от того, который летом 2011-го впервые приехал в «Динамо»?

- Думаю, да. Я сильно повзрослел. Тогда мне было 23-24 года – почти ребенок. Сейчас чувствую больше ответственности. Выступаю за сборную Беларуси, в клубе стал долгожителем...

В начале белорусского периода карьеры ты назвал себя застенчивым человеком. Таким и остался?

- Не знаю, как это правильнее назвать – стеснительностью или необщительностью. Но я люблю побыть один. Сходить самому на обед или в кино для меня не проблема. И начинать с кем-то разговор сложно. Но если кто-то подходит сам, могу и поговорить. Как на днях один мальчик в «Короне» с динамовским шарфом на шее. Он попросил сфотографироваться – а я только рад, если встреча со мной вызовет на лице ребенка улыбку. Но в целом да – пожалуй, меня можно назвать интровертом.

pressball.by