Эдуард Дьяконов

Досье. Защитник. Мастер спорта. Родился в Минске 9 апреля 1964 года. Воспитанник минской СДЮШОР «Юность» (тренеры – Юрий Туманов, Владимир Сафонов, Валерий Евдокимов). За всю игровую карьеру выступал лишь в одном клубе – минском «Динамо» (1982-92), за который провел более 500 матчей и забросил 19 шайб (первую – 9.04.83 уфимскому «Салавату Юлаеву»). Бронзовый призер первенства СССР среди юниоров (1981). В составе минского «Динамо» выступал в Кубке европейских чемпионов, где сыграл два матча. За сборную Беларуси провел два матча.

---

Интервью газете «Прессбол» (№093, 13.08.1999):

Разнообразием адресов его игровая карьера не отличается. В Минске родился и вырос, здесь же впервые примерял коньки и постигал азы хоккейного искусства. Весь десяток лет отдал одной команде мастеров, кочуя с родным «Динамо» из первой лиги в высшую. С ним же в чемпионатах СССР провел более 500 матчей. Наивысший взлет совпал со звездным часом белорусского хоккея – место в десятке сильнейших команд того Союза, в котором еще играли нынешние суперзвезды НХЛ. Неудивительно, что через пару-тройку пет игроки того состава подались на легионерские хлеба: кто на запад, кто на восток... В это время Дьяконов неожиданно повесил коньки на гвоздь. Всего-то в 28 пет...

Теперь он, как бы это поприличнее выразиться, бизнесмен – просто делает деньги.

Говорят, процесс адаптации спортсмена ко «второй» жизни происходит болезненно.

- Именно так. Сразу после хоккея с приятелем одним, который в «первой» своей жизни фигуристом был, представительство израильской авиакомпании организовали. Правда, разбежались мы скоро. Не готов оказался. Думал – поддержка, взаимовыручка, подстраховка... Получил – закон джунглей. В бизнесе работают правила материальной выгоды, и дружба им нипочем. Ударился о землю крепко. Но ничего, поднялся.

И теперь с кем дружите?

- С костяком нынешней национальной сборной. В прошлом году на чемпионат мира в Швейцарию поддержать ребят ездил. Ну а ближе всех я с Андрюхой Ковалевым (в гостях у него в Германии побывал), Игорем Матушкиным, Сашей Алексеевым. Отношения-то в команде на деньгах замешены не были.

Семья?

- Жена была, сына мне родила. А потом, после окончания спортивной моей карьеры, приглянулся ей жених постабильнее. Особенно в финансовом отношении.

Неужели хоккеем так ничего и не заработали?

- Почему? Квартира, машина. Даже «зеленых» скопить удалось. Которые, правда, имеют свойство быстро таять, когда нет постоянного источника дохода.

Так чего ж было клюшку в сторону отставлять? Неужто здоровья не хватало?

- Хватало. Только тренер на него новый нашелся. Конфликтик у нас с ним случился. Ему авторитет в команде надо было завоевывать. А для этого тот костяк, у которого он этим авторитетом совсем не пользовался, разбить нужно было. Как хоккеиста его все уважали, хороший игрок был, ничего не скажешь. Но по жизни – кормушечник. Финансирование открывается – он тут как тут, кормушка сворачивается — он уж в другом месте. Хохол – кличка у него была. Хитрый Хохол, хотя и с Урала.

Так вот, вызывает он меня и объявляет: «Ищи, друг, себе новую работу. Месяц тебе даю на поиски». Понадеялся он на молодежь одаренную, а у ней особенность есть – нестабильность. Пришлось опять мне доверить – отыграл я неплохо, только вот место новое искать не хотелось, решил я с этим спортом завязать. Настрой у меня такой после общения с тренером образовался, и все тут. «Подумай, – говорит он мне потом, – может, не надо так резко. Мы вот в Гродно парня одного хорошего присмотрели, Руслана Салея. Поставим к тебе в пару, натаскивать будешь». Но вернуть себя в прежнее состояние я уже не мог. Хоккей как-то резко поперек горла встал.

До такой уж степени надоел?

- Перекушал я его. Крикунов в свое время спуску никому не давал. Пахал у него народ, что негры на плантациях. Особенно летом, на предсезонке, – по 5 часов в день. На гениев Минск богат не был, купить звезд было не за что. Вот и пришлось лепить команду из того, что было. Через труд, через пахоту и добились того почетного места в десятке. На крикуновской базе, по сути, и нынешняя сборная держится. Все ведь его школу прошли. Молодежи, сопоставимой по уровню, раз, два – и обчелся.

Роптали, небось?

- И роптали, и бухтели, но пахали. Куда деться? Но уходил Крикунов – стол для команды накрыл в «Юбилейке» – ни у кого на него зла не осталось. Когда дело дошло до большого, все мелкие обиды навсегда растворились в желудках вместе с бифштексами с того стола.

Серьезные травмы вас миновали?

- Если не считать разрыва плечевых связок и порезов глаз. Кто-то кого-то ударил, кто-то полетел вверх тормашками – чужой конек с моими глазами и встретился. 16 швов – 9 внешних, 7 внутренних. Зрелище, говорят, впечатляющее – веки развалились, глаза вывалились...

Жуткие веши рассказываете, давайте лучше о веселом. «Кто не пьет, тот не играет», – утверждают бывалые и весьма заслуженные...

- Мы тоже равнялись на великих – Фетисова, Касатонова... Тогда легенды ходили о том, кто из них и сколько может выпить, чтобы потом играть. Крикунов, конечно, боролся с «зеленым змием» как мог. Например, по понедельникам устраивал самые адские тренировки, откуда и без похмелья любой хоккеист еле ноги уволакивал. Знал, что по выходным команда «бухала», и специально предупреждал, что в понедельник организм за все ответит. Охоту, правда, ни у кого не отбил – народ сознательно и добросовестно обрекал себя на муки.

Молодые перенимали опыт?

- Молодежь перенимала его, тихарясь. Так уж он устроен, юный хоккеист, что стабильности ему не хватает. Чуть где-то недоспал, перепил, и – нате, провальный матч, хотя вчера вроде и в отличной форме был. На зрелом же игроке подобные вещи отражаются в гораздо меньшей степени. Теперь наши большие хоккеисты другими стали, более самостоятельными, сдержанными – профессионалы.

А на внутренний наш хоккей когда-нибудь заглядываете?

- Похоже, нынешняя молодежь слишком уж рьяно пытается поддерживать плохие традиции советского хоккея. Это ж надо так с самого детства не просыхать, чтобы, как жаловался как-то на своих подопечных Миша Захаров, главный тренер «Юности», к двадцати годам не научиться спиной вперед кататься. Вялый, скучный хоккей – что на него ходить? В какой-нибудь пятой немецкой лиге, где люди после основной работы шайбу с пивком гоняют, страсти и азарта, компенсирующих недостаток технического мастерства, и то поболее будет. Убедился в этом, когда в гости к Ковалеву ездил.

А чем запомнились заграничные поездки в бытность игроком?

- О, они считались своего рода материальным поощрением. Готовились к ним тщательно. Закупали матрешки, ложки, доски разделочные (декоративные, понятное дело) и всякие другие сувениры. Приторговывали, чего скрывать. Доходное по тем временам дело. Это сейчас там рынок всем этим барахлом перенасыщен. А тогда... Больший вес нашему товару придавало и то, что реализовывался он не каким-нибудь первым встречным туристом, а, скажем, игроком хорошей команды из великой хоккейной державы.

Конечно же, запомнилась наша нашумевшая французская эпопея с икрой. Французы, которые летом в Минск приезжали, сделали нам заказ. Мы, когда отправились с ответным визитом, до отказа затарились деликатесом. «У нас икру едят только очень богатые люди!» – строго нахмурив брови, бормотал французский таможенник, окидывая строгим взглядом два с половиной десятка мнимых богачей, втиснутых в скромный автобус. Они без зазрения совести заявили, что сей весьма полезный продукт – жизненная необходимость, без ежедневного употребления которого клюшка будет выпадать из рук. Такие оправдания упрямых французов, конечно, не удовлетворили. Мало того, кто-то расслышал, что за пристрастие к этому чудесному морепродукту здешние законы предусматривают конфискацию нашего автобуса со всем его содержимым, а для руководителя делегации – еще и три года французской тюрьмы.

Вот где пришлось напрячься мэтру нашего эфира Владимиру Новицкому, которого также в качестве поощрения во Францию взяли. Разговорный жанр сделал таможенников более благосклонными, и они отпустили нас подобру-поздорову. Но интересы своего внутреннего рынка защитили. Впрочем, как и своих желудков. На какой-то промежуток времени они почувствовали себя очень богатыми людьми – люди в форме тихо разбегались в разные стороны, пряча под мундирами по килограммовому пакетику с русским продуктом.

Еще один забавный случай произошел в Японии. Одни японки русский язык изучали. Ну и за пополнением своего словарного запаса повадились к нам. То на играх во дворце сидели, а то и в гости прямо в гостиницу напросились. Вратарь наш, Леха Щебланов, подбил-таки Мишу Захарова поближе познакомиться с азиатками.

Причем весьма традиционным для наших широт способом: «Слышь, Миха, щас мы им водочки, и бери их голыми руками!» Долго ли, коротко ли происходило сближение наций и континентов, однако наутро парни проснулись в обнимку друг с другом на одной кровати. Глядя утром на лицо товарища, растерянный Леха только и смог произнести: «Мих, а, Мих, а японки-то где?» Самое интересное, что на Олимпиаде в Нагано те самые японки разыскали Михал Михалыча, теперь уже одного из тренеров нашей сборной, – вновь пообщаться захотели.

А вы – интересный собеседник, находка для журналиста, хотя интервью с вами читать не приходилось...

- У нас другие в этом преуспевали. Тот же Миша Захаров, например, заботился о своем имидже еще в советские времена, не упускал случая, чтобы себя не прорекламировать. Где какой репортер, фото или видеокамера – там и он. Захаров и сейчас на виду. Промелькнуть в одном кадре с президентом страны для Михал Михалыча – пара пустяков. Хорошее спортивное качество, тут тоже талант нужен.

Какую прессу читаете?

- Когда в хоккей играл, отчеты о матчах интересовали, хотя серьезно к ним никогда не относился. Журналист, как правило, не понимает всех, так сказать, глубинных причин происходящего на площадке. Он видит только верхушку айсберга. А посему всякие умозаключения и измышления по поводу им увиденного вызывают снисходительную улыбку. Более интересно было узнать, как играли соперники в других городах. А вот что не любил, так это смотреть на себя во время разбора и анализа матча по видео. Мне всегда казалось, что на самом деле я выглядел гораздо лучше, чем на экране.

Говорили вам тренеры, что вы, ну... хреновый хоккеист?

- Говорили. Все. И постоянно. Мол, ты играешь здесь лишь потому, что других нету. Вот придут молодые, перспективные и талантливые, и мы тебя выгоним. Правда, тренеры менялись, а я оставался... Реагировал спокойно, адекватно оценивая свои возможности. Все свои недостатки знал лучше, чем кто-либо. Но в одном, похоже, ошибался. Все же, чтобы добиться в хоккее чего-то значимого, впрочем, как и в жизни вообще, нужен дар. От Бога. Я же до поры до времени считал, что можно стать звездой благодаря упорному труду, правильной системе тренировок и анализа, безудержному стремлению и так далее. Смотришь со стороны: нападающий – быстрый, ловкий, техничный, выносливый, а чутьем голевым не наделила природа. Не стать ему звездой ни за что... Так рабочей лошадкой и будет. То ли дело Андрей Ковалев! Вроде и не пашет, не мучается, а такие шайбы забрасывает! Играть бы ему, даже блистать в НХЛ, если бы не стечение обстоятельств. Случай все же большую роль играет в жизни.

Ваши мечты – какие они были и какие есть?

- Человек я достаточно прагматичный, поэтому и мечты все были и есть земные. Вначале мечтал стать хоккеистом – вынудил мать привести меня на только что построенный каток в парке Горького. На первой же тренировке ногу сломал. Нога срослась – опять достал родителей. Однако тренер при просмотре очередной группы пацанов сказал: «Ты, ты и ты – завтра в восемь. А вот ты (указал на меня) – больше не приходи».

Я считал, что катаюсь не хуже других, поэтому обратился к другому тренеру – Юрию Туманову. И буквально через полгода я вдруг перерос во всех отношениях даже тех, кто пришел на год раньше меня – мне выдали форму. Это было целое событие, осуществление первой мечты. А потом мечтал поиграть в высшей лиге — сбылось. Квартира, машина – осуществилось. А вот поиграть на более высоком уровне – увы.

Теперь вот мечтаю о деньгах. Побольше бы их заработать. Быт свой обустроить, сыну, родителям помочь.

Деньги – всего лишь средство обустройства быта?

- А еще – самоутверждения. Нехватка этих казначейских билетов порождает в мужчине (во мне, по крайней мере) массу комплексов.

Хотите доказать бывшей жене свою состоятельность?

- Да ну, доказывать...

Судя по вашей прагматичной натуре, влюбчивостью вы не страдали. Что ж так рано женились-то?

- Так получилось. Видел мытарства семейных товарищей по команде, рассчитывал таким счастьем обзавестись годам к 30. Да ведь во времена советские система такая была налажена, чтобы местного хоккеиста к родному дому привязать. Квартиру, к примеру, могли только женатому выделить. Пришлось мне супругу себе и искать. В 22 года. Только вот по-настоящему с женушкой познакомиться так и не довелось. Из-за разлук, вызванных хоккеем, можно было и позабыть, как она выглядит.

Вы ревнивый?

- Все думал, что нет. Но когда проблемы с супругой начались... Разочек был даже на грани того, чтобы ее убить.

Нервишки часто пошаливают?

- Как им не пошаливать в нашей суровой жизни? Правда, научился со временем не пропускать в себя внешние раздражители. Народ нынче, как никогда, злобный, агрессивный пошел. И для того, чтобы себя собственной агрессией не разрушить, он вынужден выплескивать ее на других.

А тренерский хлеб вас не привлекал?

- Все-таки «переел» я хоккея этого. А теперь вот кажется и потренировал бы каких-нибудь подростков. На общественных началах. Время только было бы свободное. А что? Может, когда-нибудь и займусь этим. Чувствую, что смогу: спустя годы игра видится по-другому, много нюансов, оказывается, прежде просто не замечал. Это сейчас в голове все по полочкам разложилось. Собственная теория вырисовалась. Жутко интересно, во что бы она на практике воплотилась. Только работать хотелось бы с тем возрастом, который еще не за деньги играет...

Тема воровства в спорте сейчас вот популярная стала...

- Так это ж постоянно скандалы были, когда какая-нибудь советская команда за границу выезжала. Об экскурсиях по буржуйским магазинам всем хотелось что-нибудь на память оставить. Только денег не было! А у них система слежения четкая. Вот и попадались. Особенно челябинские, воскресенские ребята любили разевать рот на караваи в заморских упаковках.

Вообще-то я немножко не про тех воров спросить хотел.

- Ну, это тоже повсеместное и хроническое явление было. Только везде по-разному. В большинстве случаев руководство пыталось не заворовываться. Иначе долго на одном месте не просидишь. Игроки могут обидеться, что выльется в массовое неповиновение на тренировках, «слив» игр. Тогда ведь легко надувать народ было: официально большую зарплату платить нельзя, поэтому у молодежи, которая на ставке, нужные суммы забирались на то, чтобы доплачивать основным игрокам. Правда, было под секретом, кто сколько получает. А это значит, что далеко не все из «молодежных» денег шли на доплату опытным игрокам.

Путешествия по российским просторам наверняка оставили неизгладимые впечатления...

- Да уж, матушка-Россия!.. Практически во всех городах, кроме Москвы, условия приема были отвратительными. Причем намеренно. Система-то вроде как бы отлажена. Перед приездом, как положено, отправлялась телеграмма. Приезжаем, а номера в гостинице забронированы только с завтрашнего дня: ночуем – где придется. Или раздевалки нет. А мы приехали или прилетели из Минска сразу после тренировки. Нам бы форму эту мокрую разложить где-нибудь, высушить. Ан нет! Вот так она сутками в баулах и мариновалась. Перед игрой замочек расстегиваешь – аммиаком как шибанет! А ты ее, родимую, – на тельце. Приятно так выходить на лед, да? Стоит ли говорить, что льда для тренировок практически не давали. Не то что в Минске. Сюда все ездить любили: прием – на высшем уровне.

А вот денег на работу с судьями у нас всегда не хватало. Хотя порой ох как не помешали бы! А так, если очки какие нужны были, джентльменские договоренности популярностью пользовались. Решался как-то в 91-м вопрос о сохранении места в высшей лиге. В последнем матче переходного турнира принимали ленинградский СКА, место перед которым, как перед толкателем, нам занять следовало – неизвестно тогда было, сколько команд на будущий сезон в элите окажется. Ситуация неопределенная, но для ее разрешения обе команды якобы устраивало наше поражение в одну шайбу. После двух периодов ведем 2:0, Ленинград аж пищом на переговоры лезет. Мы в перерыве с Сашей Шумидубом давай молодежи толковать: джентльменское соглашение оно, конечно, хорошо, однако не сегодня, когда никому ничего не известно, — надо свое брать! А молодежь-то эта, тот же Володя Цыплаков, уже на ведущих ролях. Сами себе голова! Уперлись, и все тут, слушать даже не хотят. Матч практически всемером доигрывали, остальных Крикунов просто не выпускал на лед. На последней минуте гол пропустили, но все же выстояли!

А теперь шайбу часто погонять удается?

- Не то чтобы очень. Можно бы и почаще. С бизнесменами, у кого есть возможность форму приобрести, или коньки хотя бы (дорогие ж ведь, зараза!), в парке Горького или во Дворце спорта иногда собираемся. Лед фирма «Трайпл» арендует. Среди прочих – трое борцов бывших, Саша Лисафин (когда-то в «Динамо» в первой лиге играл, а сейчас — зам. управляющего отделением Белбизнесбанка). В ветеранской команде мы с Лисафиным против команды президента однажды играли.

Как еще отдыхаете?

- А никак. Тяжело с этим. Все некогда. 4 года уж в отпуске не был. Все мечту свою осуществляю – денег заработать.

И что, никогда не хотелось разгуляться, как в былые годы: «Эй, ухнем!»

- «Ухал» какое-то время. С алкоголем, было дело, здорово подружился. Теперь – ни-ни. В молодости хорошо погулял. В традициях у хоккеистов загулы были. «Закрутка» называлась. Заваливались в ресторан, и давай гусарить! У нас такие ребята были – и лица били, и погоны у блюстителей порядка срывали, и просто пьяный дебош устраивали.

Вы как человек не эмоциональный...

- ... тоже участвовал.

Может, еще и в участок забирали?

- И в участок. И в клетку сажали.

Кто выручал?

- Да так отпустили. Правда, поначалу сотрудник один тамошний меня все провоцировал, заводил. Не верили ведь, что хоккеист.

В спортивных командах обычно есть особо изобретательные шутники...

- Как посидишь на базе в Раубичах месяц, 30-летние отцы семейств горше собственных детей становятся. Правда, шутки все больше стандартные: клюшку под простыню, кирпич в баул, в подушку что-нибудь такое или в ванной кран на душ переключали и поворачивали ситечко кверху.

Вы тоже могли подурачиться?

- Не-а. Я ж серьезный (смеется).

Боитесь быть смешным?

- Э-э-э... Не знаю. А-а, вот вспомнилось! Привез меня Андрей Ковалев из Крефельда в Эссен на поезд усадить. Стоим на перроне. Тут табличка. Все на ней написано, нарисовано даже. Должен сюда прибыть вагон на Минск. Подходит время отправления, а с ним и нужный поезд, а вагона нет. Ждем. Здесь же тетки стоят с клунками. Из Казахстана. Тоже из гостей едут. Тут поезд дернулся. Женщины запаниковали: «Ой, уходит!» Подхватились – и в первый попавшийся вагон! Ковалев мне: «А ты чего стоишь? А ну давай быстрее, догоняй! Пройдешься, свой вагон найдешь потом!» Я – за сумки, и попер. Иду по вагонам, а нужного все нет. Дошел до самого конца состава – сиденья, как в электричках. Глядь в окно – а они, гады, по перрону бегут, смеются, руками машут: давай, мол, обратно вылазь, мы пошутили – это не тот поезд. Так вот, одна тетка с авоськами может сорвать с места целую толпу. И невинных людей на посмешище выставить.

Все вы были, надо полагать, комсомольцами. Политинформации всякие про «холодную войну» и «горячие точки планеты», да про аморальность буржуазного строя...

- Ну конечно! Мало того, мы ж ведь штатной командой Западного пограничного округа считались. На защите рубежей Родины, как бы. Я, между прочим, даже комсоргом избирался. На собраниях всяких постоянно гости: какой-нибудь начальник комсомольской организации округа. Вели антикапиталистические дебаты с самым серьезным выражением на лице. Все врали, и мы врали. Так надо было.

Правда, весь этот формализм достал однажды. Протест во мне возник, помню. Сына я как-то покрестил своего. Заодно и сам покрестился. В Сеннице, что под Минском, в деревенском частном доме дело было. Ну, после всех необходимых обрядов началась неофициальная часть. И вот тут мы с попом, стареньким таким, но жутко интересным, присели за жизнь поговорить. Гороховой как вдарили. Это ж надо, кто-то изобретательный такой, выгнал ведь из гороха! А вечером – тренировка. Ноги-то мои ничего – ездят, а вот руки – как чужие! Такой вот эффект странный у этой гороховой. Я стараюсь подъезжать поближе, когда пас отдавать надо, чтобы поточнее получалось. Да и вообще, сачковать пытаюсь. К тренеру, когда он в кружочке стоит, упражнение объясняет, и близко не подкатываю. Ребята потом рассказывали, будто, когда проезжали мимо того места, где я выдохнул, чуть с ног не падали: такое там стойкое и неподвижное облако висело.

Ну да, стою себе у бортика, глядь боковым зрением, кто-то сзади подкрался. Ну, думаю, хоккеист, наверное. Успокоился. А тут р-раз – Крикунов! Да еще вопрос мне какой-то задает. Я делаю вид, что ничего не слышу, – и откатился. Он опять подкатывается, что-то все выпытывает. Я от волнения вспотел пуще прежнего, аж уши заложило. И все от него, да от него. А он, зараза такая, не отстает: все за мной, да за мной. Не будешь же всю тренировку так! Остановился я. Вот тут он меня и учуял. «А ну пш-шел вон!» – как зао-рет.

Потом было на базе собрание. Расселись все по креслам в холле. Тут слово тренеры взяли. «Выйди, – говорят, – Дьяконов и расскажи, как ты дошел до такого предательства. Как совесть твоя позволила такую свинью товарищам подложить. Это ж все равно, что нож в спину!» А товарищи, те самые, что с ножом в спине, сидят себе и знай давятся тихонечко от смеха. Предвкушают уже, как выйду я и каяться стану. Просить, значит, чтобы меня, нарушителя злостного, на поруки взяли. А меня обида какая-то взяла, ну не чувствовал за собой вины, а притвориться не получилось. Выхожу, разгоряченный весь такой, и перед лицом товарищей торжественно объясняю: «Ну, выпил гороховой. Сына крестил, заодно и сам покрестился. Ну как было попа старенького не уважить, такое дело»... С месяц, наверное, не играл.

Не вспомните самого для вас неудобного, может быть, нахального нападаюшего в высшей лиге...

- Был один такой. Молодой совсем, щупленький, но шустрый. Из ЦСКА. Мучил меня все время. Раз чуть не до смерти. Одна смена на льду проходит обычно не более 45 секунд. Если больше, считай, «нажрался», начинается кислородное голодание, плохо соображаешь, мышцы забиваются и так далее. Стоит один раз так «нажраться» – до конца игры потом можно в норму не прийти. Так вот, помню, провел я уже на льду секунд 40, смениться собирался. А тут выскакивает этот щупленький, свеженький. Я – за ним, пытаюсь не выпустить его из угла. А он так меня «заболтал» в этом самом углу, аж в глазах потемнело. А ему того и надо, положил корпус, выехал из-за ворот на пятачок и гол забил! Я до скамейки еле дотащился. Крикунов орет: «Да ты посмотри на себя, быка, и посмотри на него! Да ты должен был его убить!» Я же сидел, ребята рассказывали, как сомнамбула, все отдышаться не мог, а потом произнес в сердцах: «Чтобы его убить, надо сначала догнать!» Этот парень в каждом матче кровушки моей попивал... Буре его фамилия. Павел Буре.

Еще Игорь Ларионов много неприятностей доставлял. Техника просто филигранная, а голова... Недаром – профессор. Вкатываются, помню, они с Сергеем Макаровым в нашу зону. Параллельно так катятся, а я – между ними. Шайба – у Ларионова. Отдает он пас поперечный. Вроде скользит этот диск по льду, и даже медленно – клюшку на лед поставь, перехватишь. Так и делаю – ставлю клюшку, останавливаюсь. А шайбочка-то на заданной высоте, над самым крюком моим прижатым так издевательски и пролетает, впритирочку к Макарову. Как в сказке про старика Хоттабыча.

Все это и есть талант, который любым упорным трудом заменить нельзя. Разве что развить и дополнить.