Бен Скривенс: не изменять себе

МОИ РОДСТВЕННИКИ ЕЗДИЛИ ИЗ ВЛАДИВОСТОКА В ХЕЛЬСИНКИ

Насколько я знаю, это ваш первый визит в Россию. Чего вы от него ждали, что, может быть, удивило?

– Я-то здесь впервые, но некоторые члены моей семьи здесь уже бывали. Мои отец, брат и дедушка, путешествуя, проделали путь из Владивостока в Хельсинки. В основном – на поезде.

Не каждый русский на такое решится.

– Возможно, но им понравилось. Так что я был наслышан, они рассказывали истории из поезда, где они провели вроде бы больше двух недель, о людях, о быте. Это, конечно, не то же самое, что проделать путь от Восточного к Западному побережью Канады или США, само путешествие достаточно необычно, но крайне познавательно и интересно. Так что я знал, чего ждать, кроме того, многое слышал от других игроков.

И что они говорят?

– Знаете, мнения несколько разнились, поэтому в первую очередь хотелось увидеть все самому. Что можно сказать – никаких медведей с балалайками. Впрочем, я и у нас в западной Канаде медведей-то не видел (смеется).

Но некий культурный шок должен же был присутствовать? Рукопожатия, улыбки, еда?

– Безусловно, что-то такое есть. Естественно, еда отличается. На дорогах тут совсем по-другому, автомобили водят не так, как за океаном. И, конечно, то, что там я воспринимал как должное – соблюдение прав секс-меньшинств, – здесь практически напрочь отсутствует. Вот это стало небольшим шоком. Как бы то ни было, в чужой монастырь со своим уставом не лезут. Так что я не собираюсь вмешиваться и что-то менять.

То есть бороться за права не намерены?

– Собственно, все, что я могу сделать, – говорить. При этом я не знаю русского, что усложняет коммуникацию.

Но вы же вроде собираетесь выучить язык?

– Желание есть. Но найдется ли время – вот вопрос. Сезон достаточно короткий. Однако, если я смогу кому-то чем-то помочь в Беларуси и без языка, обязательно постараюсь помочь.

Вы достаточно плотно следите за политикой, в том числе общемировой. Так что вам должно быть известно отношение к Александру Лукашенко. И тут вдруг – минское «Динамо».

– На мой взгляд, демократия – оптимальный политический режим. Но с настоящей демократией, где у каждого есть право голоса, есть проблемы и на Западе. В любом случае, я здесь в качестве гостя. У меня есть личное мнение, я готов им делиться. Но обязан уважать окружение, людей, которые здесь живут. А люди здесь очень хорошие, добрые, отзывчивые. На этом я и пытаюсь фокусироваться, а не на политическом строе или чем-то еще.

По-моему, настоящая демократия существует разве что в чьем-то воображении. А так – взять выборы американского президента, там ведь выбирают худшее из двух зол. Вы ведь вроде бы негативно относитесь и к Дональду Трампу и к Хиллари Клинтон?

– Они оба, конечно, не идеальны, мягко говоря. А Трамп и вовсе опасен. Он будет угрозой всему миру, если его изберут. Я бы, конечно, больше хотел слышать о Гэри Джонсоне или Берни Сэндерсе, которого хотел бы видеть на месте Хиллари, при этом я бы предпочел любого Трампу.

НЕ ПРИЕМЛЮ КАЗАРМЕННЫХ ПОРЯДКОВ

Представьте ситуацию, что вас приглашают на прием к Лукашенко. Пойдете ли? Будете ли с ним фотографироваться?

– Буду смотреть по ситуации (смеется). Может, он не захочет со мной фотографироваться. Я не скрываю своих позиций, не собираюсь от них отказываться, но менять что-то в укладе России и Беларуси не собираюсь.

Если помните, Тим Томас, будучи в «Бостоне», отказался идти на прием к президенту США.

– Помню, конечно, но у Тима регалий побольше, уровень повыше. В его активе, кажется, были «Везина Трофи», «Конн Смайт Трофи» и Кубок Стэнли. У него хотя бы было моральное право на это. И я не собираюсь наживать здесь себе врагов. Как, впрочем, и не собираюсь изменять себе.

Пример Томаса, долго игравшего в Европе и все-таки прорвавшегося в НХЛ, вас вдохновляет?

– Конечно, я был бы удовлетворен таким сценарием на все сто процентов. Но кто ж знает, как все в итоге повернется. Пока я просто хочу помочь своей новой команде, делать все для ее побед.

Как и Томас, вы закончили университет. Почему вообще решили отправиться в США? Это не очень типично для канадца.

– Все довольно просто. Меня не задрафтовали в CHL, а лучшей возможностью играть после Junior A (система низших юниорских лиг в Канаде) до хотя бы 20 лет была NCAA. Мне повезло, что Корнелльский университет предложил мне продолжить карьеру у них. Что позволило мне развиваться и добраться-таки до профессионального хоккея.

Что дала вам учеба в престижнейшем университете Лиги плюща?

– На самом деле, никогда не представлял, что буду учиться в заведении такого калибра. В школе у меня были не очень высокие оценки, потому что хоккею я уделял повышенное внимание. Я, конечно, старался хорошо учиться, но не был среди лучших в классе. Спасибо хоккею, что он позволил мне попасть в Корнелл, где уже в ходе обучения я понял, что вполне тяну, уделял достаточно внимания учебе и получил в итоге диплом всемирно известного университета. Пожалуй, не так важна полученная мной там информация, как обретенные навыки тайм-менеджмента, работы с людьми, отношений, как умение выстроить все так, чтобы добиться успеха. Это многое мне дало и в жизни, и в спорте.

Помогает в раздевалке?

– В какой-то мере. Многим известно, что я не боюсь высказывать свое мнение.

За это вы получили прозвище «Профессор». Но вот интересно – всегда ли это помогает? Не делали ли вы иногда себе этим лишь хуже?

– Да, иногда, наверное, стоило и промолчать. Возможно, это сказалось на моей карьере. Оглядываясь назад, иногда думаю, что чего-то мне не стоило говорить. Без конкретики. Просто я не приемлю казарменных порядков. Условно: не задавай вопросов, лишь выполняй приказы. Если в команде мы что-то делаем, мне нужно знать зачем, почему. Я всегда работаю по полной, несмотря ни на что, но ответы мне нужны. И не всегда это нравится хоккейным людям.

ТРЕТЬЯК – ПОТРЯСАЮЩИЙ ВРАТАРЬ

В университете вы встретили свою жену Дженни, которая тоже играет в хоккей. Два вратаря вместе – это, наверное, форменное сумасшествие?

– По-моему, это очень здорово, это только помогло, что мы оба играли в хоккей. Поскольку я не люблю обсуждать игру за пределами льда. Лучше поговорить о политике или, допустим, науке, каких-то общественных инициативах, да о чем угодно, но не о хоккее. У нее точно такой же подход. В прошлом году она подписала контракт с клубом Женской национальной хоккейной лиги, поначалу мы кое-что обсуждали, но как только у нее все наладилось – опять забыли о хоккее.

Неужели не даете друг другу советов?

– Представьте себе, нет. Хоккей не может занимать все 24 часа в сутках. Мы обсуждаем прочитанные книги, новости, фильмы, общество.

Но вы же смотрите матчи друг друга?

– В этом году Дженни решила не играть, а в прошлом я смотрел все ее матчи, благо их транслируют в Youtube. Может, поначалу я ей что-то подсказывал, но по минимуму. Чисто чтобы она втянулась после перерыва. Как только втянулась – у нее и так все было хорошо. Ей не нужен тренер в моем лице. Да и сама она мне ничего не советует.

Ваша жена снималась в шоу «Хоккейные жены», весьма популярном за океаном. Вы там, соответственно, тоже засветились. Смотрели?

– Честно сказать – нет (смеется). Не очень люблю реалити-шоу. Но она решила сниматься, это было ее решение, и я ее поддержал. Однако я не думаю, что она когда-либо еще на это пойдет. Поскольку там слишком много постановочного, режиссеры пытаются заставить тебя говорить о том, что они хотят слышать. Не то чтобы тебе дают сценарий, но тщательно направляют и говорят, что, мягко говоря, желательно обсуждать. Довольно странно и неуютно. Потому что обычно мы такие вещи не обсуждаем. А тут еще и на камеру. Мы привыкли быть собой, где бы мы ни находились, выражая собственное мнение. Это для нас важно.

Вы – один из очень немногих спортсменов, кто сам писал свои колонки для The Players’ Tribune. Обычно спортсмены просто говорят, а уже редакторская команда делает из этого удобоваримые тексты.

– Просто я хотел, чтобы этот текст, так сказать, прошел сквозь меня. Чтобы отражал меня полностью. Очень рад, что мне позволили так высказаться, хотя, разумеется, и корректура была, и редактура, и вообще мне несколько вещей интересных подсказали, направляли в нужную сторону. Это было круто, заняло кучу времени, но круто, и я очень рад.

И как ваши коллеги-вратари отнеслись к тексту?

– Не знаю, сколько в действительности игроков НХЛ читает The Players’ Tribune, к тому же мои тексты были больше адресованы молодым вратарям, так что ко мне обращались в основном они, их родители и тренеры. Кто-то выражал благодарность. Кто-то удивлялся, насколько необычны мои тезисы. Что вратарям стоит уделять больше внимания катанию и меньше – растяжке.

В своем тексте вы выделяли Доминика Гашека. Который любил наматывать круги по льду и вообще много занимался катанием. У вас есть какие-то специальные упражнения?

– На самом деле, по большей части – ничего особенно не отличается от того, что делают другие, но у меня есть специальный сет, посвященный именно вратарским перемещениям, который я делаю каждый день.

Встречались с Доминатором?

– Нет, так и не довелось.

Зато встречались с Третьяком на чемпионате мира-2014, как раз в Минске. Что-то обсуждали?

– Разговор был коротким (смеется). В духе «очень рад с вами познакомиться, это большая честь, давайте сфотографируемся, и еще несколько слов». Он потрясающий вратарь, я им восхищаюсь. Очень приятным оказался человеком. Прямо такое вот событие было для меня.

Складывается впечатление, что в Канаде Третьяк, как это ни парадоксально, едва ли не большая легенда, чем в России. Судя по разговорам с канадскими друзьями и хоккеистами.

– Не исключено. Все-таки он был частью великих советских сборных и произвел революцию в игре на своей позиции. Очень многие канадские тренеры вратарей брали и берут за основу игру Третьяка, он повлиял на профессию едва ли не больше, чем какой-либо из канадцев. Знаю многих парней, которые пытались подражать, которые по-прежнему применяют какие-то из его наработок. Что тут еще сказать?

Сами кому-то подражали?

– Нет, с самого детства старался быть самим собой. Играть так, как хочу. По-моему, это неплохо сработало. Было бы глупо стараться выкидывать ловушку так, как это делал Феликс Потвен (смеется). Все мы разные. Что хорошо одному – не обязательно получится у другого.

СТАРАЮСЬ ИЗБАВИТЬСЯ ОТ ВРАТАРСКИХ СУЕВЕРИЙ

Вы много говорили о том, что вратари по жизни странные не потому, что им приходится с детства ломать рефлексы, а потому, что им, допустим, нужно обмотать клюшку ровно 75 раз, а не 76 или 74. Что им нужно, скажем, пожать руки каждому перед игрой, иначе все может пойти прахом.

– Честно говоря, я стараюсь избавляться от любых суеверий. У меня есть определенные ритуалы, но если я чувствую, что они перерастают в суеверие, тут же от них отказываюсь. Стараюсь делать то, что поможет в игре, а не то, что якобы могло бы помочь. Руа разговаривал со штангами, но он и без этого был бы великим вратарем.

Некоторые психологи считают, что такие вещи тоже помогают. Ступить на лед именно левой ногой. Просто для того, чтобы быть ментально готовым к игре, настроиться по максимуму. Тем более что некоторые хоккейные люди говорили мне, что нужно быть по-хорошему психом, чтобы играть в той же НХЛ.

– Они могут помочь, но имеют и обратную силу, вот в чем проблема. Если ты вдруг что-то сделал не так – это сказывается самым худшим образом. Я всегда спрашиваю себя: «Зачем ты делаешь то-то и то-то». И ищу здравый смысл. Если он есть – отлично, нет – я лучше откажусь от выполнения чего-то, чтобы не «загоняться» лишний раз. Правильнее будет подумать о том, что я должен вытащить матч для команды, чем обдумывать какие-то глупые и странные суеверия.

Свой первый контракт вы подписали с «Торонто». Насколько велика была в этом роль тренера Франсуа Аллера, тогда работавшего там?

– На 99,9%. Мы работали с ним, и он очень помог мне заключить контракт, обсуждал меня с руководством, и при нем я постоянно получал шансы проявить себя. Я ему очень благодарен.

Любопытно, что он специалист по Blocking style вратарям. Крупным ребятам, играющим достаточно пассивно, просто перекрывая площадь ворот. А вы играете в другом стиле.

– Это не совсем так. Я имею в виду, что Франсуа работает с вратарями разных стилей. У него есть определенные требования, ты должен отталкиваться от штанги, всегда держать рамку, но, скажем, тот же Семен Варламов не является представителем стиля Blocking. А он уже много лет работает с Аллером в «Колорадо». Так что это чистой воды стереотип. Что мне вообще нравилось в работе с Франсуа – тебе достаточно выполнять то, что он требует, и тогда в остальном ты волен делать все, что твоей душе угодно. Не обязательно все время «блокировать».

Согласитесь, при нем Варламов стал играть гораздо менее агрессивно?

– Думаю, это просто пришло с опытом. Скорее всего, он сам пришел к тому, чтобы играть чуть глубже в воротах.

Почему из лиги почти исчезли вратари типа малоподвижного Жигера, яркого представителяBlocking style, тоже воспитанника Аллера? Брызгалова, кстати, можно туда же отнести.

– Не совсем согласен с тем, что он малоподвижный. Да, Жигер не раскладывался постоянно в растяжках, но он обладал прекрасным катанием, что позволяло ему мгновенно занимать позицию. Именно поэтому ему не нужны были лишние движения, он просто занимал эту самую позицию и садился в бабочку, этого было достаточно. Да, он играл «глубоко» в воротах, как, например, и Майк Смит из «Аризоны», но это не сказывалось на его эффективности. И у него все-таки есть последователи. В лиге есть и те, кто уповает на атлетизм и реакцию, играют менее структурированно, так называемые «атлетичные вратари», хотя я ненавижу это словосочетание, и те, чья игра достаточно структурирована. Вторых я бы отнес как раз к лагерю Жигера, а первых – Джонатана Куика.

За каким из этих двух полярных стилей вам интереснее наблюдать со стороны?

– Я прекрасно понимаю, что любят болельщики, и уважаю их мнение. Понятно, что выкинутая в шпагате ловушка после условной «мельницы» – это всегда круто смотрится, но, так как я лично являюсь приверженцем структурированной игры, мне больше нравится наблюдать за вратарями, игру которых не назовешь яркой. При этом они могут быть эффективнее того же Куика. Потому что любой сэйв – это сочетание чтения игры и выбора позиции. Если катание позволяет быстро занимать нужную позицию, если ты все правильно читаешь – выглядит все так, будто броски и не особо опасные. Но это обманчивое впечатление. И мне как раз нравится наблюдать за тем, как вратари это впечатление создают.

К СОЖАЛЕНИЮ, НАВЫКАМИ ДЖЕДАЯ НЕ ОБЛАДАЮ

Искал, кстати, ваши самые сумасшедшие сэйвы – до Куика вам, конечно, далеко, как и еще абсолютному большинству вратарей – и наткнулся на один, который показался мне едва ли не самым ярким: шайба после броска Трочека в матче с «Флоридой» сама ушла в сторону от ворот. Навыки джедая?

– Ха-ха. Я помню этот сэйв. Видите, я занял хорошую позицию (смеется). Навыками джедая, к сожалению, не обладаю. Просто шайба упала на грань и отскочила в правильную сторону. Повезло (улыбается).

К слову, Стив Стэмкос утверждает, что помнит каждый из забитых им голов. Обладаете ли вы похожим навыком?

– Не верю я в это (смеется). Конечно, многое запоминается, самое, впрочем, странное, что помнишь ты в основном какие-то странные моменты. Рутинные, которые никто никогда и не запомнит. Обычные сэйвы. Почему – даже и сказать трудно. Ну и, конечно, те голы, что никогда раньше не пропускал. Странные, где-то смешные. Но чтоб помнить все – это просто невероятно. Он же 60 забивал за сезон, он хоть их-то все помнил по окончании? Не верю (смеется). Я бы даже поставил деньги на то, что он не опишет каждый. Хотя… Ну, может у него настолько потрясающая память.

Но вы же прокручиваете в голове свои игры по окончании?

– Разумеется, но это же не значит, что я все запоминаю. Много смотрю видео, потому что иногда тебе может казаться, что ты все сделал правильно, а со стороны видно, что было немного не так. Видео вообще очень помогает понимать, что происходило на самом деле, ведь что-то ты не успеваешь увидеть, где-то неправильно реагируешь. И неправильно читаешь эпизод, а чтение игры желательно постоянно совершенствовать.

Был ли в НХЛ игрок, которого вы боялись?

– Честно говоря – нет. Скорее, можно сказать, что я боялся всех. В НХЛ все умеют бросать. И бросать хорошо. Поэтому стоит относиться с уважением ко всем соперникам, в игре это только поможет.

Но есть же люди, которые бросают лучше других. Тот же Овечкин. Неужели вы для себя не отмечали перед матчами, кто и как играет.

– Отмечал больше комбинации, чем персоналий. Взять то же большинство «Вашингтона» – ты просто отмечаешь, что нельзя играть высоко, поскольку справа у тебя Овечкин, и если на него пойдет передача, ты просто не успеешь занять правильную позицию. А если оставить ему какой-нибудь зазор – пиши пропало. Со Стэмкосом та же история. Многие здорово играют на пятаке, здорово меняют направление полета шайбы, это тоже стараешься держать в голове, занимая соответствующую позицию. Чтобы отражать эти подправления.

По поводу играющих на пятаке – Майкл Гарнетт как-то раз очень жаловался мне на атаки вратаря. Ведь достаточно легонько ткнуть голкипера в щиток, и он уже теряет позицию. На ваш взгляд, с этим можно что-то сделать?

– Не думаю. Полевые игроки ведь не дураки. И даже сотни повторов порой ничего не скажут. Не думаю, что стоит менять правила или добавлять какие-то новые. У судей и так миллисекунды на решение, не нужно усложнять им жизнь. Да и если убрать все эти атаки, если запретить активно играть на пятаке, то можно дождаться счетов в духе 0:0. Кому и зачем это нужно? Конечно, нарушения желательно определять, но совсем уж заострять внимание, свистеть совсем незначительные или просматривать бесконечные повторы – не думаю, что это того стоит.

Интересно, а на клюшки соперников обращаете внимание? Ту же мягкость черенка? Это же серьезно влияет на бросок, на момент «отрыва» шайбы.

– Какие-то вещи, конечно, откладываются в сознании. Но не более того. Если все время думать, что у того вот клюшка мягкая, этот праворукий, тот использует скрытый кистевой, а этот вообще бросает бэкхэндом, то можно свихнуться. У тебя доли секунды на то, чтобы среагировать, что-то обдумать ты просто не успеваешь. Впрочем, читать эпизоды такие вещи немного помогают. Но в любом случае – ты должен в первую очередь доверять себе, своей мышечной памяти.

В ТОРОНТО ДАЖЕ НА ТРЕНИРОВКИ ПРИХОДИТ ПО ДВЕСТИ ЖУРНАЛИСТОВ

Даже болельщики «Торонто» уже читают Leafs как аббревиатуру – Losers even after fifty seasons (50 лет – и все равно лузеры. – Прим. авт.). В следующем году как раз будет 50 лет со времен последнего Кубка Стэнли «Листьев». Выиграют они когда-нибудь?

– Ну когда-нибудь-то выиграют (улыбается). У всех команд есть шанс. С правильным персоналом, правильными игроками – нет ничего невозможного. Но вот не знаю, когда «Торонто» это удастся, через год или еще через пятьдесят. Не думаю, впрочем, что они так больше никогда и не смогут победить (улыбается).

А в чем вообще, на ваш взгляд, столь давняя проблема? Не связано ли это с давлением, которое в Торонто достигает космических масштабов?

– Конечно, оно там ощущается, но все-таки в «Монреале» ведь примерно то же самое, как и в «Бостоне» или в «Рейнджерс» с «Ванкувером», и ничего – играют люди. «Брюинз» недавно брали Кубок, «Рейнджерс» и «Канадиенс» подбирались к нему на расстояние вытянутой руки, «Кэнакс» были в финале. Есть в давлении и плюсы, и минусы, но я не думаю, что это очень серьезное препятствие на пути к победе.

Тем не менее, канадские клубы уже 23 года ничего не выигрывают. И тут разве что «Оттава» не может большим давлением похвастать. Может, в какой-то мере «Виннипег» еще.

– В лиге же 23 американских клуба. Чисто статистически шанс на их победу гораздо выше. Я не вижу тут закономерности и не исключаю, что уже следующим летом чемпион будет из Канады. Да, ни одна канадская команда не попала в плей-офф этой весной, но это все-таки совпадение, на мой взгляд. Кто-то перестраивается, а кому-то просто не повезло.

Вы играли за три канадских клуба и за «Лос-Анджелес». Что особенно отличалось?

– Да ничего такого особенного, разве что климат.

Ну, допустим, в Торонто даже на тренировки по двести журналистов приходит, а в Лос-Анджелесе им других развлечений хватает.

– Понимаете, да, в отсутствие давления играть, наверное, полегче. Но в тех же «Кингз» парни настолько хотят побеждать, что это само собой рождает давление внутри раздевалки. К тому же нужно понимать, что, да, в Торонто каждый болельщик жаждет победы, но я ведь сам хочу победить больше, чем любой из них. Может, кому-то из болельщиков это будет неприятно слышать, но победы для нас важнее, чем для них. Иначе мы бы и форму-то не надевали. Должно быть что-то, что привело тебя в НХЛ, если у тебя нет этого внутреннего драйва – ты никогда там и не будешь играть. Так что нет ничего такого страшного в давлении со стороны. Тут все просто, играешь плохо – все эти двести журналистов напишут о тебе плохие статьи. Играешь хорошо – напишут хорошие. Тебе нужно стремиться показывать свою лучшую игру, не обращая особого внимания на то, что пишут. Идти вперед, совершенствоваться.

ЯКУПОВ – БОЛЬШОЙ ТРУДЯГА, ВСЕГДА ЗАРЯЖЕН НА ПОБЕДУ

О чем подумали, когда вас обменяли из «Лос-Анджелеса», который был едва ли не главным претендентом на Кубок Стэнли и в итоге его выиграл, в прозябающий на дне «Эдмонтон»?

– В «Кингз» я совсем не играл, а очень хотел получить шанс, поэтому был очень рад обмену. Мне дали возможность играть, за что я был очень благодарен и «Лос-Анджелесу» и «Ойлерз». К сожалению, не все в «Нефтяниках» у меня получилось. У нас была не очень хорошая команда, которой недоставало структурности, но там все потихоньку налаживается. И, несмотря на неудачный последний сезон, я считаю, что Тодд Маклеллан движется в верном направлении. В любом случае, я был рад быть частью «Эдмонтона», быть в родном городе.

На ваш взгляд, в чем вообще причина неудач «Ойлерз»? Куча первых пиков, уйма талантов, и все равно на дне.

– Куча первых пиков хороша только в том случае, если они играют на команду и правильно играют. В «Эдмонтоне», очевидно, этого не происходило. Это работа тренера – заставить команду быть ответственной. Ну и менеджмент должен его поддерживать, давать понять игрокам, что они не станут рвать его на части по любому поводу. Если игроки играют плохо – невозможно что-то контролировать на льду.

Недавно Оскар Клефбом довольно резко высказался в адрес обменянного в «Нью-Джерси» Тэйлора Холла, заявив, что тот играл хорошо лишь в матчах со слабыми соперниками.

– Он хорошо его знает, они достаточно долго играли вместе, и я не могу сказать, что Клефбом не прав.

А что думаете о Наиле Якупове?

– Якупов мне очень нравился. Большой трудяга, всегда заряжен на победу, ненавидит проигрывать, всегда бьется до последнего. Думаю, с правильным тренером, который будет его наставлять и поучать, он станет очень хорошим игроком и проведет долгую карьеру.

Не так давно он требовал обмена. Может, ему все-таки стоило сменить обстановку?

– Можно требовать чего угодно, но в НХЛ это совсем не значит, что требование будет выполнено. Сейчас он часть «Эдмонтона», и я уверен, что он по-прежнему будет делать все, что в его силах. А как у него пойдет – увидим.

Что было не так в «Монреале» в прошлом сезоне? Они же блестяще стартовали. Чем был обусловлен столь оглушительный провал? Ходили слухи о том, что Террьен потерял контакт с командой.

– Когда я пришел – они уже шли на дно. Так что мне трудно судить. И я не думаю, что я мог стать решением их проблем. К тому моменту я играл не так много. Знаете, парни очень старались, хотели, но, возможно, слишком сильно старались. Это мешает. Однако самая, конечно, большая проблема была в том, что лучший игрок «Монреаля» был весь год травмирован. Трудно побеждать без лидера.

Неужели «Канадиенс» настолько прайсозависимы?

– Да, на мой взгляд – да. Впрочем, в какой бы команде Кэри Прайс ни выступал – она была бы прайсозависимой, настолько он хорош. Его сила в том, что он придает партнерам столько уверенности, что они даже играют по-другому. Не всегда это идет на пользу, иногда действия становятся слишком рискованными, но тем не менее. «Монреалю» очень повезло с ним.

О чем подумали, когда «Монреаль» обменял Суббана?

– Честно говоря, я не особо слежу за хоккеем за пределами льда. Гораздо меньше, чем болельщики. И не был шокирован. Я знаю его и хорошо понимаю, насколько это тяжело, но таков уж хоккей.

Уже успели проникнуться кахаэловским стилем игры?

– Ну, очевидно, что здесь играют по-другому, в несколько другом стиле, больше передач. Придется немножко перестроиться, но это интересно.

И как вам этот более горизонтальный стиль, нравится?

– Даже не думал об этом. Я же не могу контролировать то, что делают полевые игроки, да и не нужно мне это. Фокусируюсь на собственной игре.

Заметил по играм на предсезонке, что вы практически не ходите в углы. В голове сидит пресловутый «трапецоид»? (В НХЛ вратарям можно играть за линией ворот только за самими воротами. – Прим. авт.)

– Скорее, я немного боялся туда ходить, потому что площадка шире, до борта далеко (смеется). Но ничего страшного, освоюсь – и буду там регулярно появляться. Другое дело, что с шайбой нужно играть только в том случае, если ты этим помогаешь команде. А не просто чтобы ее потрогать. Если это будет просчитываемый риск – я всегда готов.

По сути, катание вратаря в КХЛ даже важнее?

– Оно важно везде. Вне зависимости от того, в какой лиге, на каком уровне и на какой площадке ты играешь.

КАНАДА И США – НЕ МОНОПОЛИСТЫ В ХОККЕЕ

Вы принимали участие в двух исторических играх. Первая из них – «сухарь» с рекордным количеством отраженных бросков против «Сан-Хосе» (3:0 за «Эдмонтон, 59 сэйвов. – Прим. «СЭ»). Сколько килограммов вы сбросили за тот матч?

– Честно сказать – не знаю. Я не взвешиваюсь ни до, ни после матчей. Хорошая была игра, но ничего прям такого-растакого. Я даже не знал, что рекорд установил. Просто пытался дать своей команде шанс на победу. Круто, конечно, но нам сразу предстоял выезд, поэтому особо некогда было обдумывать этот рекорд.

Обычно вратари сбрасывают по пять-шесто килограмм при такой нагрузке. Вы делали что-то специальное, может, пили больше воды, принимали гейнеры или ели энергетические батончики?

– Нет, ничего особенного не делал. Я даже больше скажу – я тогда и не очень сильно устал. Может, чуть больше, чем обычно. Но не более того. По правде говоря, я не придаю большого значения этому достижению. Уж точно меньшее, чем любой болельщик. Моя работа – ловить шайбы, этим я и занимался. Было бы куда круче, если б мы тогда вышли в плей-офф. Вот этому можно было бы радоваться, это можно было бы пообсуждать.

Судя по всему, вы любите, когда по вашим воротам много бросают?

– Да мне, в общем, все равно. Я в любом случае никак на игру на поле не могу повлиять. Поэтому меня мало заботит конкретное количество.

Вторая из исторических игр – дебют российского арбитра в НХЛ. Евгений Ромасько обслуживал матч «Эдмонтона» с «Детройтом», не самый удачный для вас. Помните ту встречу?

– Я помню, что узнал об этом только на следующий день. И удивился. Определенно, это очень большой опыт для него. Мне кажется, это здорово и правильно. Нам нужны и иностранные игроки, и судьи, и генеральные менеджеры – один уже есть в «Коламбусе», и тренеры, все. Канада и США не являются монополистами по производству хороших игроков, тактических схем. Нам нужны люди и идеи. Мы обязаны перенимать все лучшее.

В «Эдмонтоне» у вас был едва ли не самый необычный шлем во всей НХЛ. Разукрашенный людьми, больными шизофренией. Откуда взялась эта идея?

– Я считаю, что если у тебя есть возможность, ты должен помогать людям. Будь то больные раком или амиотрофическим склерозом. Каким бы то ни было образом.

Недавно на деньги от Ice Bucket Challenge открыли ген, который поможет с лечением амиотрофического склероза.

– Вот именно. И я именно что пытаюсь сделать – привлечь внимание к различным проблемам. В «Эдмонтоне» у меня была возможность проделать очень многое. Устроить акции и для умственно-неполноценных людей, и для людей с психическими отклонениями. Таким образом мы собирали деньги на благотворительность, помогали им и привлекали внимание к самой проблеме. Это тоже важно.

Планируете сделать что-то подобное и в Беларуси?

– Я совсем не против. Но, видите, есть проблема – я совсем не говорю по-русски. В Канаде я мог общаться с любыми журналистами и причастными людьми, здесь я этой возможности лишен. А так – я планирую заниматься подобными вещами до конца жизни.

sport-express.ru