Как ни странно, но этого нападающего, отыгравшего с буквой «Д» на груди 12 сезонов и забросил 176 шайб, немногие считают полноправным участником истории нашего клуба. Тому виной – тренерская карьера, во время которой Михаил Захаров не раз оппонировал некогда родному клубу. Тем не менее, он – самый настоящий динамовец и, по большому счету, легенда минского «Динамо».  

Досье

Михаил Захаров. Родился 22.01.1962 в Усть-Каменогорске (Казахстан). Воспитанник усть-каменогорского хоккея. Нападающий. Играл в командах «Динамо» (Минск, СССР), «Green Bay Ice» (США, AHA), «West Palm Beach Blaze» (США, SuHL), «Detroit Falcons» (США, CoHL), «Utica Bulldogs» (США, CoHL), ЦСКА (Москва, Россия), «Тивали» (Минск, Беларусь), «Madison Monsters» (США, CoHL), «Quad City Mallards» (США, CoHL). Приглашался в молодежную (U20) и юношескую (U18) сборные СССР, национальную сборную Беларуси. Выступал в «Динамо» (Минск) на протяжении 10 сезонов.

Тренерскую карьеру начал в минской «Юности», которую возглавляет с 1998 года. Также был наставником национальной, молодежной (U20) и юношеской (U18) сборных Беларуси.

Вы впервые попали в «Динамо» в сезоне 1979/80 еще 17-летним хоккеистом.

- Это была чистая случайность: меня как раз дисквалифицировали из-за драки с кем-то из молодежного ЦСКА, пропускал матчи (команда уехала в Москву на четыре игры), сидел в интернате. А тут в основе с Власовым что-то случилось. То ли травма, то ли еще что-то. Мне позвонил администратор: надо быть на раскатке «Динамо». Пришел на раскатку, а Виталий Иванович Стаин у меня спросил: готов ли я вечером играть против «Сибири», я ответил, что готов. Поставили в тройку к Меленчуку  и Ленковскому как раз на место Власова. Первый матч против новосибирской «Сибири». Мы выигрываем 4:3, я забиваю гол, как сейчас помню: Меленчук бросил шайбу в ворота, а я с добивания забил этот год.  Может быть, Стаин меня и отправил бы, но я вовремя, можно сказать, отличился, а еще и во второй игре передачу отдал. Пришлось меня брать в поездку с основой. Так я и закрепился.

Виталий Стаин недавно приезжал сюда, как раз во время минского чемпионата мира.

- Знаю, приглашал его в гости. Посидели, поговорили. Он мне как тренер, и как человек очень нравился. Я бы сказал, тренер-отец. С одной стороны, никому слабинки не давал. С другой, вникал во все наши проблемы: мы ведь все приезжие были, жили в интернатах. Я запомнил, что он никогда не был безразличен к тому, чем мы занимались после хоккея. Наконец, в-третьих, он был настоящим фанатом хоккея. Да, бывало, ругался, матом крыл. Но все равно – был справедливым тренером. Не зря при нем команда вышла в высшую лигу чемпионата СССР.

Сезон в «вышке», мягко говоря, триумфальным не стал. Динамовцы заняли последнее место. Вы тоже не блеснули – 2+2.

- Нам надо было укрепить состав. С тем подбором игроков, который у нас был, в высшей лиге было тяжело. На тот момент это была настоящая элита – 12 команд, все звезды советского хоккея. ЦСКА, «Спартак», «Динамо», «Крылья Советов»… Мы не могли конкурировать. Нам нужно было усиление, хотя бы человек пять-шесть. Виталий Иванович старался, работал, но было очень тяжело.

А вы помните, что в первой игре с воскресенским «Химиким» вы забили гол?

- Хорошо, что напомнили (улыбается).

Не первый ли динамовский в «вышке»?

- Не знаю. Может быть… У меня была мечта – играть в высшей лиге. Сейчас, уверен, то же самое: любой хоккеист спит и видит, как попасть в КХЛ, хотя бы один раз ступить на этот лед.

Какие впечатления оставила элита советского хоккея? Можно ли сравнить, допустим, Вячеслава Фетисова, блиставшего тогда в рядах столичных армейцев, с нынешними звездами КХЛ?

- Я не вижу таких игроков сейчас. Фетисов же – самый великий защитник моего времени. Их пара с Касатоновым – настоящий образец до сих пор. ЦСКА вообще недаром называли «Красной машиной». Никогда не поймешь, что они сделают с шайбой в следующее мгновение. Пока повернешь голову – шайба уже в воротах.

После того сезона минчане надолго вновь опустились в первую лигу. Многими этот период воспринимается как безвременье, такая историческая пауза между эпохами Стаина и Крикунова. Как вспоминаете то время?

- Я все равно хотел в высшей лиге играть. И задача нам такая ставилась. Более того, останься Стаин, я уверен, мы бы вернулись. И с руководством у него отношения были налажены, и вообще… Жалко, что он ушел. Для хоккея это был шаг назад, при всем уважении к Юрию Георгиевичу Очневу. Все же когда он здесь, а семья – в Москве, то по-настоящему выстроить отношения с тем же руководством республики трудно, а от него очень многое зависит. Крикунов, придя в «Динамо», это сразу понял.

Юрию Очневу и Борису Косареву вернуть «Динамо» в элиту не удалось, но с этим справился молодой тогда тренер Владимир Крикунов. Что отличало этого наставника?

- Владимир Васильевич принял команду в плачевном состоянии. Мы тогда, наверное, самое низкое место в первой лиге заняли за все время. И когда я прочитал интервью Владимира Васильевича, где он сказал, что через пять лет «Динамо» вернется в элиту, я, конечно, глубоко в душе порадовался, но подумал, что будет непросто, честно говоря. Однако спустя четыре года мы вновь оказались в «вышке» и вернулись туда, надо сказать, триумфально.

«Безвременье» середины 80-ых, тем не менее, самый пик вашей карьеры.

- У нас на самом деле хорошая команда была. Ребят в сборную вызывали: того же Женьку Рощина, Юрку Шипицына. Но где-то все равно не получалось. Не хватало тренерской руки. Все-таки тренер в хоккее – как генерал на войне. Тренером не становятся, а рождаются. Виталию Стаину удалось нас за короткий период поднять на очень высокий уровень, а Владимир Крикунов на этом уровне нас закрепил. И еще неизвестно, чтобы было, если бы не развал Советского Союза. Владимир Васильевич мог работать и мог давать результат.

А что в нем было такого, чего не было, скажем, в Очневе или Косареве?

- У нас сразу же в корне изменился тренировочный процесс. Объемы работы в зале при нем возросли раза в два. А хоккеист – это человек, который создан для работы. Да, много игроков поломалось, но, наверное, без этого было нельзя. Как-то говорили об этом с Андреем Ковалевым и Александром Андриевским и пришли к единому выводу: мы Крикунову благодарны. Когда у нас пошло «шатание», он пришел, взял нас в руки, навел дисциплину. И мы добились чего-то.

Перестраиваться было сложно?

- Я бы не сказал, что была какая-то анархия. Просто нас никто не контролировал. Отпусти сейчас хоккеистов на пару дней – что будет? Просто  у команды началось такое состояние: проиграли – так проиграли, выиграли – так выиграли. Никто не переживал. И когда тренер не спрашивает за результат, отношение начинается соответствующее. А с приходом Крикунова нам поставили конкретные задачи.

Крикуновские «баллоны» – это из разряда легенд. Быстро ли удалось приспособиться к нагрузкам, которые предлагал новый тренер, и как лично вы их переносили? Если экстраполировать на современность, нынешние белорусские хоккеисты выдержали бы «крикуновский» экзамен?

- Я как-то анализировал и пришел к выводу, что у нас не было таких, кто бы сачковал. Андриевский, Ковалев, Дмитриев, Занковец – все без исключения пахали. Чтобы прийти из отпуска с лишним весом – это было немыслимо! Крикунов подобного просто не потерпел бы. Каждый знал, что «принеся» лишний килограмм, на первой же тренировке он будет серьезно наказан. Теперешним хоккеистам чемпионата Беларуси сложно было бы перенести нагрузки Владимира Васильевича. В плане физической подготовки, прежде всего. У нас каждое утро было по 250-300 прыжков через барьеры. Причем, если 250 – все, Крикунов у нас сразу бог и царь: скостил нам за хорошую работу! Те же баллоны тягали. Любой мог протащить баллон от МАЗа с тремя хоккеистами. Сегодня ни один не протащит! Как есть говорю.

Многое от Владимира Васильевича как тренера восприняли?

- У меня много записей было, вспоминал много. Говорят, что он был такой деспот, но я не согласен: он был требовательный! И сейчас, по прошествии времени, приходишь к выводу: это было правильно. Может быть, были ошибки, сидели много на сборах, но ведь и результат был! В первый же год едва в восьмерку не попали.

Одной из «фишек» Крикунова была широкомасштабная кампания по приглашению доморощенной молодежи. Сейчас о «крикуновском призыве» среди болельщиков ходят легенды.

- По шесть, восемь человек приходило. А после предсезонки оставалось в лучшем случае двое.

Молодежь наступала, «старики» стали постепенно уступать ей место в составе. Как этот процесс воспринимался изнутри? Не было ли конфликтов, дедовщины? Как вообще тогда были построены взаимоотношения внутри команды?

- У нас дедовщины уже не было. Может, Дима Ерастов и Андрей Таболин были за дисциплину, за ветеранов. Но я на это не обращал внимания. У меня друзьями были и Расолько, и Кривохижа. Коллектив у нас всегда был хороший. Не помню, чтобы было что-то такое…

Сейчас в любой команде за каждым игроком закреплено место в раздевалке. С кем рядом сидели вы?

- С Ерастовым и Таболиным. Был такой момент: мы приехали в Новосибирск, и Антоненко спросил у кого-то, вроде бы, у Бубенщикова, можно ли сесть на это место? И тот ему: конечно, можно! А место было моим. Я – Олегу: ты куда, звезда, сел?!. Недавно вспоминали этот случай, смеялись.

В сезоне 88/89 «Динамо» не только вернулось в высшую лигу чемпионата СССР, но и впервые смогло в ней закрепиться. Это была уже совсем другая команда, нежели в сезоне 80/81? Чем они отличались?

- Думаю, Крикунов был более прагматичный тренер, чем Стаин. Плюс физические нагрузки, которых Крикунов давал больше. Мы сильно подтянулись. Кроме того, мы стали взрослее, опыт приобрели. При Стаине мы были кем? Детьми! Крикунов имел большой опыт и делился им. Иногда по часу, по два сидели и слушали его, потом обсуждали. И тяжело было: по два-три часа смотрели видео – тогда техника была не то, что сейчас. Вообще, Владимир Васильевич нашел подход.

Последний для вас сезон в «Динамо» – 1990/91. С какими чувствами отправлялись на легионерские хлеба?

- Всякое в жизни бывает. Для меня это была неожиданность. Я бы еще поиграл. Спросите у тренеров.